Археология-3D: ученый ТГУ о том, как "законсервировать" историю

ТОМСК, 20 дек - РИА Томск, Карина Сапунова. Ученые Томского госуниверситета (ТГУ) несколько лет практикуют трехмерное сканирование археологических памятников и находок. Заведующая профильной лабораторией "Артефакт" Ольга Зайцева рассказала РИА Томск, кому нужны виртуальные прогулки по раскопкам, почему музеи дублируют свои экспонаты в интернете и когда 3D-технологиям будут обучать в ТГУ.

Ранее сообщалось, что основные направления работы лаборатории – сканирование памятников археологии с помощью беспилотных летательных аппаратов и создание трехмерных моделей археологических находок и музейных экспонатов.

Мозги и оборудование

– Ваша лаборатория была одной из первых в России, где стали заниматься трехмерными технологиями для археологии. Совместили, казалось бы, несовместимое. С чего все начиналось?

– Лаборатория была создана в 2012 году – сейчас, получается, работаем четыре полных года.

Зачем она создавалась? Все мы понимаем, что живем в эру, которую называют цифровой революцией, и нет такой области, которую она бы не затронула. Для археологии тоже произошли глобальные изменения, причем в этом случае принято говорить и о 3D-революции.

Изначально мы создавались, чтобы применять новые технологии, чтобы фиксировать результаты работы археологов и переносить их в музей – представлять публике. Мы взялись с нуля, одними из первых в стране попробовали применять такие подходы. Сейчас в России есть уже несколько центров – цепная реакция пошла, но она пошла и во всем мире.

Можно было бы сказать, что денег нет, нет специалистов, но мы все-таки не изолированы от внешнего мира, мы видим тенденции.

Почему Томск оказался в лидерах? С 2012 года начинались несколько программ, в которые вошел ТГУ – национальных исследовательских университетов, ведущих вузов, проект "5-100" (программа повышения международной конкурентоспособности вузов – Ред.) и другие. И все эти программы и гранты помогали нам покупать оборудование, без которого невозможна техническая революция.

– И к чему вы пришли сейчас?

– В 2017 году у нас будет уже три беспилотника. У них разные возможности: быстрее или медленнее двигаются, снимают панорамы с большой высоты, могут летать низко и снимать более детально… Будет пять 3D-сканеров, 3D-принтер. Но сейчас все очень быстро меняется – первые сканеры, которые купили в 2012 году, уже устарели, и их можно выносить на помойку.

С моей точки зрения, процесс пошел именно благодаря людям. В нашей лаборатории четыре человека: два специалиста по компьютерным технологиями, а два – "классические" археологи, которые дают понимание, что и зачем нужно делать.

Называется, мозги соединились с оборудованием. Это и дало эффект: за четыре года мы с нуля вышли на международный уровень. Наши статьи публикуются в самых топовых журналах.

Новая реальность

– Технологии новые, и не совсем понятно, как именно можно применять то, что вы делаете…

– Первая задача – максимально точно зафиксировать ход полевых работ. Археология развивалась в направлении все более точной фиксации, потому что, раскапывая памятник, мы его разрушаем. Раньше делали чертежи, потом фото, теперь 3D-изображения погребения или жилища.

Настоящая революция, которую сделали 3D-технологии, в том, что раскоп в первоначальном виде могут рассмотреть не 10 специалистов, которые на нем работают, а кто угодно – мы просто выкладываем архив с информацией в сеть.

Это важно, потому что невозможно передать картинку объективно: даже срисовывая, человек интерпретирует увиденное по-своему. А благодаря трехмерной модели любой специалист может получить объективную информацию. И если раскопки ведутся в Сибири, можно отослать материалы коллеге, например, в Британию, и он тут же сможет дать консультацию.

На основе трехмерных моделей раскопок создаются их виртуальные симуляторы. На западе есть обучающие модели для археологов. Они используются и как компьютерная игра. Согласитесь, одна история, когда просто бегает какая-нибудь Лара Крофт в "стрелялке", а другое дело, когда можно действительно "раскопать" памятник.

Кроме того, есть технологии дополненной реальности. Например, сохранился только фундамент здания. Есть табличка – что это было и когда раскопано. Но наведя смартфон, мы можем видеть, что это была церковь, как она выглядела.

Еще 3D-модели замечательны тем, что их сразу можно инкорпорировать в музей, в публичную среду. Раньше в музее люди видели свалку вещей и табличку с текстом. А сейчас человек в интерактивном киоске может увидеть, например, как предмет был найден.

Еще я уверена: когда-то все музейные предметы будут оцифрованы. Сейчас в России делаются первые шажки, а ведущие европейские музеи уже вовсю с этим работают – для них важна открытость. Например, Лувр за неделю, бывает, выкладывает сотни оцифрованных экспонатов.

И если раньше нужно было ехать в Париж и лично идти в Лувр, то сейчас можно скачать модель, рассмотреть ее с любого ракурса. А если хотите сувенир из Лувра – скачиваете и распечатываете на 3D-принтере, например, египетскую миниатюру.

– Насколько я помню, в ТГУ вы начинали создавать такой виртуальный музей?

– Есть проект в начальной стадии на нашем сайте, сейчас представлены несколько трехмерных моделей артефактов – можно скачать на компьютер, можно распечатать на 3D-принтере, можете использовать в лекциях – все зависит от того, какую цель преследуете.

Также создан цифровой архив раскопок Тимирязевского могильника (расположен под Томском – Ред.). Это первый памятник в России, для которого 3D-фиксация была применена на всех этапах, начиная со снятия дерна. Думаю, к концу 2017 года он будет полностью выложен.

По этому могильнику в прошлом году была выставка – в Томском областном краеведческом музее, и там использовалась стереовизуализация – человек мог "побывать" на раскопках, обеспечивался эффект погружения. Выставка пользовалась спросом.

"Консервирование" навечно

– Есть ли проекты, которые завершили недавно или завершите в ближайшее время?

– Летом, в Долине царей (огромный курганный комплекс в Туве – Ред.) мы начали снимать научно-популярный фильм в 3D. Мы привыкли, что в таком формате снимается развлекательное кино, а тут не ролик – полноценный документальный фильм, где специалисты рассказывают о работе, показаны 3D-модели найденных артефактов, использованы материалы, отснятые с беспилотников.

Был отдельный проект для ООО "Северная археология", сейчас он завершен – оцифровка деталей коча, это корабль допетровской эпохи. В допетровском судостроении не делали никаких чертежей, и строение корабля оставалось загадкой. А коч – это легенда, культурный символ, судно, позволившее освоить северный морской путь.

На севере нет строевого леса, поэтому разбирали коч и строили дом из него. На протяжении многих лет при раскопках городища на севере находили детали кочей, и сейчас у компании-заказчика два судовых набора.

Мы оцифровали детали и смогли из цифровых моделей собрать остов по кусочкам, как пазл. Теперь возможно восстановить недостающие элементы и реконструировать судно.

Сохранять больше

– Есть в вашей работе какая-то обучающая составляющая?

– Образование и просвещение – одна из важных задач. Памятников археологии в России ежегодно раскапывается тысячи. И хотелось бы сохранять по ним информацию.

У нас выигран грант фонда Потанина, и с 2017 года будет запущен для магистров-археологов новый курс "Современные 3D-фиксации в археологии".

Но мы и сейчас работаем – недавно приглашали на мастер-класс в Ханты-Мансийский автономный округ, ездили в Омск… Этим летом, если получится, проведем школу – соберем специалистов из разных центров.

– У вас много текущей работы, много предложений – и всего четыре человека. Расширяться не планируете?

– Потребности в нашей работе в обществе более чем выражены. Мы не успеваем справляться, и расширяться действительно надо. Но пока возможности нет. Но, как у нас бывает – сегодня возможности нет, а завтра, может, появится.

Подали несколько заявок на финансирование, ждем результатов. Есть несколько музеев, которые хотят с нами работать, и ищут деньги на совместные проекты. Есть несколько музеев, у которых денег не предвидится, но средства пытаемся получить мы.

Сейчас не только мы находимся в такой ситуации – в подобной ситуации вся российская наука: возможностей получить финансирование много, но надо уметь быстро перестраиваться и делать одновременно несколько проектов – тогда у коллектива есть шансы выжить.