Три чуда томича Максима Воронина: как не дать раку победить себя

ТОМСК, 7 июл – РИА Томск. Глиобластома – неоперабельная опухоль головного мозга четвертой стадии – была обнаружена в декабре 2014 года, у томского журналиста Максима Воронина. Диагноз звучал как приговор, врачи говорили, что жить ему осталось от нескольких месяцев до полугода. Но к лету опухоль уменьшилась вдвое, и появился шанс победить болезнь. О личном чуде Воронина и его семьи – в материале РИА Томск.

Новогодний "подарочек"

О диагнозе семья узнала аккурат перед Новым годом. Ступор, в котором первые дни пребывали все родственники и сам Максим, прошел только в новом 2015-м году. К головным болям и головокружениям за это время прибавился частичный паралич левой стороны туловища – руки и ноги. 35-летний папа двоих детей, муж, успешный журналист оказался прикованным к инвалидному креслу смертельным диагнозом.

"Мне сложно сказать, что у Макса было в этот момент в голове. Мне кажется, что у него так быстро отказали нога и рука именно потому, что растерянность, возникшая после постановки диагноза, так ударила по голове, что спровоцировала этот паралич. Если бы настрой был другой, возможно, такого бы не произошло", – говорит Галина, жена Максима.

"Многое в этой ситуации зависело от Гали, от того, как она себя повела. А повела она себя очень стойко – с самого начала для себя решила, что муж ее будет жить, и жить будет долго. Это было ее внутреннее решение, что мы выстоим, что мы предпримем любые действия, чтобы избежать смерти", – вспоминает Воронин.

Чудо №1

Настрой супруги быстро передался всем членам семьи, а главное, Максиму. Путь борьбы с раком Воронины начали со сбора денег на лечение. Причем процесс этот был запущен совершенно неожиданно для самих героев.

"Мы нигде сами не размещали никаких объявлений с просьбами о помощи. Мы тогда еще даже не знали, на что нам нужны будут деньги, не знали, где и как будем лечиться. Клич пустил мой папа, который, будучи в замешательстве, рассказал на своей странице в Facebook о моей истории. Люди чудесным образом откликнулись", – говорит Максим.

По словам Ворониных, отклик был совершенно невероятным. Только в течение двух первых суток на счет поступило около 2 миллионов рублей. Еще за три-четыре дня сумма утроилась.

"Сидим мы с Галей дома, смотрим кино, и у нас начинает брякать телефон. Смотрю, деньги приходят на счет, причем поступления идут с перерывом в минуту. Полез в Facebook посмотреть, что это такое, нахожу этот пост. Деньги шли отовсюду: по 300 рублей, по 5 тысяч – по-разному. По меркам Томска и вообще всех благотворительных дел – это чудо", – рассуждает он.

Семья Ворониных не обращалась в фонды, не искала благотворителей. Они нашли их сами в лице друзей, одноклассников, однокурсников, дальних знакомых и просто неравнодушных людей.

"Примерно через неделю со времени публикации папиного поста у нас уже были, по моему преставлению, колоссальные средства, которые мы пока совершенно не знали, как потратить. Мы еще не знали, будет ли операция, будет ли лечение, а у нас на счету уже было 6 миллионов", – говорит Максим.

Чудо №2

Не утонуть в море предложений и информации о возможностях лечения рака, по словам Максима, было так же сложно, как пережить само известие об этой болезни.

"Когда такая история с тобой случается, на тебя начинает выливаться водопад информации: про разные клиники, врачей, виды рака, про то, как это лечится там, тут. Плюс ко всему эта информация дополняется сообщениями от разных не особенно образованных доброжелателей, которые пишут, что рак лечится пищевой содой, бензином, маньчжурским орехом, что вызывают его какие-то паразиты и другие дикие вещи", – вспоминает он.

Разбором этих информационных завалов Максим начал заниматься в НИИ нейрохирургии имени Бурденко (Москва), куда его положили буквально через неделю после первого визита к врачу. Там Воронину обещали сделать биопсию мозга, чтобы определить природу опухоли.

"Я пролежал в Бурденко примерно шесть дней. От биопсии отказался. Но за эти дни я очень много всего прочитал: научной литературы, статей в интернете. На второй или третий день у меня уже отключились мозги, и это при том, что я привык работать с информацией и меня в ступор ввести ее объемом довольно сложно", – рассказывает он.

К делу подключили друзья из Москвы, Томска, из Лондона, Берлина, Тель-Авива и Нью-Йорка, всего 12 человек. Они организовали закрытый чат в Facebook, где день и ночь выкладывали результаты своих поисков.

"Все друзья мои – журналисты и продюсеры – умеют искать информацию, обрабатывать ее, анализировать. Мы разбили всю информацию на части. Один узнавал об израильских клиниках, о врачах, о типах операций, которые они проводят. Другой "прокачивал" направление Германии, третий – Америки, четвертый – вакцинацию: что это такое, где они есть, какие эксперименты и так далее", – вспоминает Максим.

Каждый в своем разделе сообщал об итогах работы: с какими из врачей удалось созвониться, какие клиники существуют, каковы условия участия в экспериментах, какое действие оказывают вакцины.

"Мы выкладывали в чат все мои медицинские документы – снимки МРТ, заключения врачей, выписки из истории болезни. Друзья имели всю базу, чтобы предметно разговаривать с врачами в своих странах. <…> В итоге через две-три недели мы имели абсолютно доскональный расклад по тому, куда нам поехать, что мы можем сделать, сколько что стоит", – рассказывает Галина.

Безысходность

Ко времени, когда деньги были собраны, а все возможности изучены, врачи сказали Максиму, что опухоль удалить невозможно. Она захватила мозолистое тело мозга, которое является связующим мостиком между правым и левым полушариями.

"Начинай вырезать такую опухоль, и ты получишь инвалида, если, в принципе, сохранятся функции дыхания и сердцебиения. Полностью ее удалить невозможно, а смысла удалять частично не было", – пояснил Максим.

Одним из первых вариантов было лечение в Израиле. Израильский врач настаивал на том, что сможет удалить опухоль полностью без последствий для организма. Он говорил, что вживляются разные датчики в мозг, которые во время операции передают данные о его работе, и таким образом можно обойти "крутые повороты" и сохранить все функции мозга, удалив опухоль.

Чуть позже выяснилось, что он имеет репутацию врача, который кладет на операционный стол безнадежных пациентов просто для того, чтобы заработать деньги, хотя заранее знает, что эти операции ни к чему не приведут.

"Мы начали смотреть другие варианты, решили ехать в Германию. Через знакомых нам посоветовали клинику в Берлине, где оперировал известный в Европе профессор Юрген Кивит. Он сказал, что берется удалить эту опухоль, видя мои снимки МРТ. Доктор этот Гале как-то сразу не понравился. Чопорный немец, не очень высокого роста, с иголочки одет, подтянут, в сияющих ботинках с золотыми подковками", – говорит Максим.

Врачи начали готовить его к операции: провели экспериментальное облучение – дали очень высокую дозу радиации, пытаясь "выжечь" опухоль. Она не поддалась, зато в мозгу от облучения образовался большой, очень опасный отек. За два дня до планируемой операции профессор решил, что удалить опухоль ему все же не под силу.

"Мне просветили мозг магнитами – сделали ангиографию сосудов мозга, и выяснилось, что помимо всего прочего, опухоль проросла в несколько жизненно важных для мозга сосудов. Удаление с большой вероятностью спровоцировало бы летальный исход. Он отказался от операции и сказал, что могут сделать только биопсию", – рассказывает Максим.

"У нас с самого начала все новости были хуже предыдущих и хуже, чем мы могли изначально представить. Глиобластома – это самая "злая" опухоль. Второе – нам сказали, что она в таком месте, из которого ее достать нереально, что она крайне большая –  четвертая степень рака. И чем дальше, тем больше с каждой новостью мы понимали, что мы в такой засаде", – добавляет Галина

Воронины вернулись в Москву. По словам жены Максима, единственной надеждой для них оставалась вакцинация в Америке. Супруги узнали про врачей, лечивших певицу Жанна Фриске, у которой в начале 2014 года была обнаружена  глиобластома, и обратились к ним. Американцы пригласили Максима к себе.

Та самая вакцина

Механизм действия вакцины, которую планировали попробовать Воронины, заключался в том, она активизирует иммунную систему, возбуждая ее способность к борьбе с раковыми клетками.

"Почему рак разрастается, метастазирует, и механизмы человека никак не борются с ним? Потому что раковые клетки отвечают на атаку иммунитета молекулами, которые блокируют реакцию иммунной системы, она принимает их за свои, здоровые клетки. Врачи недавно установили, что это за молекулы", – пояснила Галина.

Особенность вакцины в том, что она блокирует эти молекулы, и иммунная система начинает подавлять опухоль так, как должна. "Кому-то помогает, кому-то нет", – отметила она.

Врачи сразу предупредили томичей, что никакой гарантии улучшения они дать не могут, вакцина экспериментальная. Вероятность побочных эффектов огромна, причем список их не ограничивается просто усилением головных болей, рвотой и даже параличом. У некоторых пациентов, ранее проходивших лечение вакциной, возникали буквально дыры в желудке и других органах, смертельные кровотечения и другие изменения.

"Они нам сказали: наука, изучающая рак и методы борьбы, – самая быстро развивающаяся отрасль знания в мире. Через каждый небольшой период времени появляются лекарства от рака, они становятся совершеннее. Пока мы не научились его побеждать, но можем с помощью вакцины оттянуть смерть на столько лет, чтобы вы смогли дождаться лекарства. В течение двух-трех лет, мы подозреваем, что оно появится", – вспоминает Максим.

Чудо №3

Приехав в Америку, Максим снова отправился на томографию. Ситуация была критической – раковые клетки проникли в спинномозговую жидкость. По прогнозам врачей, с такими изменениями ему оставалось жить максимум два месяца. Максим чувствовал себя крайне плохо: забывал слова, заговаривался, ухудшилась дикция, он не ходил и спал по 20 часов в сутки.

"Врач сказал: "Срочно, прямо сегодня начинайте пить химию". Они сначала думали двумя какими-то препаратами лечить, не хотели их совмещать, чтобы не было большой нагрузки на организм. После МРТ он сказал, что нужно принимать три препарата разом, потому что случай очень сложный. Тут или все, или ничего", – рассказывает супруга Максима.

Стоимость одной капельницы из двух препаратов в Лос-Анджелесе – около 25 тысяч долларов. Курс включал в себя две вакцинации в месяц. "50 тысяч долларов в месяц нам было необходимо, благо у нас эти деньги были благодаря людям", – замечает она.

На фоне тех больных, которые до этого принимали вакцину, опухоль Максима повела себя именно так, как ожидали врачи – она начала уменьшаться. За первые две недели лечения ее размер сократился примерно на 25%, а к концу – на 40%.

"Мы продолжали лечение до тех пор, пока у нас были деньги. Мы потратили на него 125 тысяч долларов, прошли пять курсов этой вакцинации. При этом надо понимать, что меня не вылечили, у меня по-прежнему рак в голове. Он по-прежнему меня может убить, возможно, даже через короткое время. <…> Но сейчас она (опухоль) задавлена, находится в состоянии гораздо более безопасном, чем она была в январе", – говорит Максим.

Воронины верят, что они выиграли, как минимум, несколько лет, что с ними произошло еще одно чудо. Они все также продолжают лечиться. В Америке семье удалось попасть в госпрограмму, по которой несколько курсов дополнительно им провели бесплатно и дали препараты с собой.

"Есть прецеденты, о которых нам говорили врачи, что у людей на месте раковых клеток просто образовывалась соединительная ткань, шрам, и они продолжали жить. Один из пациентов уже около шести лет живет с таким же раком благодаря вакцине. Надеемся, что нам тоже повезет", – делится Галина.

P.S.

"Друзья спрашивают: "Как это – пройти по грани смерти и жизни? Как-то меняется мировоззрение?" Я говорю – нет: мировоззрение меняется, когда ты понимаешь, для скольких людей твоя жизнь оказалась ценна.

Живешь ты себе, живешь, кому-то понравиться не стараешься, большого, великого не сделал. У тебя есть, конечно, друзья, родственники, близкие. Но представить, что найдутся тысячи людей, которые, взвешивая твою жизнь на каких-то своих внутренних весах, решают, что вот этому человеку, вообще-то, стоит жить, а не умирать, и помогают, чем могут! Это, конечно, чувство необыкновенное", – резюмирует Максим.