"Сельские истории" Виктора Кресса: выдержка из книги воспоминаний

ТОМСК, 16 ноя – РИА Томск. Экс-губернатор Томской области, а ныне член Совета Федерации Виктор Кресс в пятницу отмечает 70-летие. Прежде чем начать политическую карьеру, он много лет проработал в аграрной отрасли, что называется, "на земле". Об этих годах жизни рассказывает книга воспоминаний Виктора Мельхиоровича, которая готовится к изданию. РИА Томск публикует выдержку из нее.

Биография Виктора Кресса >>>

Полюбить Нелюбино

Осень 1974 года снова вышла премерзейшей. Дожди лились как из ведра, я мотался по хозяйству без сна и продыха. Тут еще Селянинов слег с воспалением легких, я, как главный агроном и одновременно заместитель директора совхоза по производству, его замещал.

Где-то в середине сентября мне позвонил первый секретарь Томского райкома партии Владимир Григорьевич Попов (потом он заместителем председателя облисполкома стал). Сказал, что хотел бы побывать в совхозе, посмотреть, как идут дела. Я ему ответил, что готов принять в любое время. Договорились встретиться на следующий день в Михайловке и оттуда начать объезд… В общем, полдня мы с ним колесили по всему совхозу. Он видит, я обстановкой владею, на все вопросы отвечаю без крутежа, детально. Попутно решаю какие-то совсем не агрономические проблемы: то главный инженер о чем-то со мной посоветуется, то зоотехник. А я не первый раз директора замещал, волей-неволей приходилось заниматься всем хозяйством, вникать во все тонкости. Видимо, эта поездка с первым секретарем райкома как-то сказалась на последующих событиях. В конце сентября мне директор совхоза говорит: "На меня тут райком давит, тебя хотят на полугодичные курсы подготовки руководителей сельхозпроизводства направить в Новосибирский сельхозинститут. Понятно, с какой целью – чтобы потом поставить на какой-нибудь совхоз. Не в моих правилах препятствовать должностному росту, так что собирайся".

По правде говоря, мне этот должностной рост на тот момент ну никак не сдался. В феврале 1974 года у нас родился сын Слава. Куда ж я жену с полугодовалым ребенком оставлю! Чуть раньше мы справили новоселье, с подачи того же Селянинова въехали в трехкомнатную квартиру в новом доме, построенном в Корнилово. Впервые жили при полном благоустройстве, как белые люди. Да и рано, я считал, мне еще директорствовать: столько планов в агрономическом хозяйстве совхоза наметил, столько дел "замутил" и все это бросать на полпути?

Учеба начиналась 1 октября. Какое-то время я посопротивлялся. Но мне в райкоме сказали: ты давай не зарывайся, не каждому специалисту такие предложения делают. Это был пряник. Потом пришел черед кнута: "Ты что же, думаешь, мы вокруг тебя плясать будем? Причин, чтобы снять тебя с должности главного агронома, поверь, найдется миллион".

Мы с Людмилой еще раз обсудили сложившуюся ситуацию. Пришли к выводу – надо все-таки соглашаться и ехать на курсы… 15 октября с двухнедельным опозданием я отправился на учебу.

Доучиться мне не дали. Сразу после встречи нового 1975 года теща мне приносит телеграмму из Томского райкома КПСС: "Выезжайте немедленно для беседы. Попов". Я теще сказал: "Так, я этой телеграммы не видел!". Уехал в Новосибирск, продолжаю ходить на курсы, мне снова приносят телеграмму: "Срочно приезжайте в Томск. Секретарь обкома КПСС Высоцкий". Я с однокурсниками, ребятами тертыми, советуюсь, как быть? Был среди них Алексей Корнев, представитель известной томской сельскохозяйственной династии Корневых, он впоследствии работал директором совхоза "Комсомолец", главным агрономом Томского района. Корнев мне сразу сказал: "Не шути с этим. Ты что, ждешь, когда от самого Лигачева телеграмма придет?". Он предположил, что мой срочный вызов связан с идущей в Томской области организацией новых пригородных овощеводческих совхозов: "Тебя наверняка поставят во главе одного из них!"

Делать нечего, собрал вещички и отправился в Томск. С поезда приехал в райком. Попов встретил с недоброй усмешкой; "А, заявился! А то мы хотели за тобой уже милицию посылать". Впрочем, уже через минуту сменил гнев на милость и объяснил, отчего такая спешка. Создать вокруг Томска пояс овощеводческих хозяйств – эта идея принадлежала первому секретарю обкома партии Егору Кузьмичу Лигачеву. Было решено на базе нескольких пригородных совхозов создать агрофирму "Томич", которая обеспечивала бы горожан свежими овощами, чтобы от поля до прилавка. В состав нового объединения вошли: головным – совхоз "Томич", еще совхозы "Томь" из Черной Речки, "Молодежный" из Калтая, "Степановский" и "Батуринский". К ним добавили вскоре совхоз "Родина", образованный из отделения рыбаловского совхоза в селе Нелюбино и отделения зоркальцевского совхоза в деревне Кудринка.

Вот "Родину" мне и предложили возглавить. Я начал вопросы задавать об этом хозяйстве, Попов меня остановил: "Сейчас я Жульева приглашу, он расскажет, а потом мы вместе в Нелюбино съездим, сам все увидишь".

Приехал Николай Степанович Жульев. Я о нем много слышал, видел на различных мероприятиях. Это был авторитетище в аграрной среде Томской области. Участник Великой Отечественной войны, комсомольский и партийный работник районного звена, он в середине 50-х был направлен на сельскохозяйственный фронт – работал председателем колхоза имени Сталина (переименованного потом в "Маяк") в Первомайском районе, прославился передовыми методами работы, внедрением новаций. В 1974 году ему поручили организовать агрофирму "Томич".

А в тот день я внимательно слушал его о том, что меня ожидало в Нелюбино. Николай Степанович человек прямой, не стал мне рисовать розовые картинки. Сказал: "Ты кончай ломаться, берись за дело. Хозяйство сложное, если начистоту – хреновое. Придется как следует потрудиться, чтобы его поднять. Но тебя бы на все готовенькое никто бы и не позвал. Ты молодой, энергичный – справишься. В одиночку тебя не оставим – фирма у нас мощная, средства есть. Плечо подставим, поможем".

На следующий день, 7 января, мы втроем – Попов, Жульев и я – отправились на райкомовской "Волге" в Нелюбино.

В этом селе мне раньше бывать не приходилось, но мимо несколько раз проезжал, на пути в Шегарку и Кожевниково. Запомнились две пятиэтажки, возвышающиеся над серыми деревенскими избами. Для села многоэтажные дома были тогда редкостью. Но совхозу, как выяснилось, они не принадлежали – служили жильем и штабом для офицеров воинской части ПВО, расположенной рядом.

Подъехали к гаражу, где собрали оповещенных заранее работников. Несколько десятков пар любопытных глаз уставились на меня. Стало не по себе. Мне только-только исполнилось 26, я был худющим как жердь, костюм носил 46 размера. Рыжая шевелюра. Физиономия красная от волнения. Видок еще тот!

Какая-то женщина сказала вроде шепотом, но так, что услышали все: "Ну вот, пацана привезли!".

Хозяйство мне досталось и вправду аховое. Когда я принял совхоз, его производственная база находилась в жалком состоянии, особенно если сравнивать с "Корниловским". Сельхозпроизводство еле теплилось. "Социалка" не в лучшем положении. Школа-восьмилетка размещалась в нескольких избах крестьянских. В детский сад на 25 мест в деревянном доме каким-то образом умудрялись вместить 50 детишек… Были еще небольшая столовка, клуб, переделанный из бывшей церкви, пара магазинов. Жилье для работников совхоза практически не строилось.

Отчасти эта нелюбинская захудалость была вызвана стечением обстоятельств. Дело в том, что в районе Нелюбина в 70-е годы должны были построить громадный нефтехимический комбинат, поэтому на развитие сельхозпроизводства, а заодно и всех остальных сфер жизнедеятельности здесь попросту махнули рукой. Зачем, если на месте села планировали возвести жилой поселок, а на землях сельхозназначения – мощности по выпуску полипропилена, метанола, полиэтилена. Сюда даже железную дорогу рассчитывали провести.

Решение о размещении в Нелюбино нефтехимического производства было принято на самом высоком государственном уровне, уже вовсю трудились несколько проектных институтов, привязывая к местности заводские корпуса и инженерную инфраструктуру. Как раз в 1975 году должны были начать строить. Но тревогу забили томские ученые, общественность во главе с известным гидрогеологом, ректором Томского инженерно-строительного института профессором Геннадием Маркеловичем Роговым. "Какой нефтехимический комбинат, здесь же охранная зона Томского водозабора!" – кричали они. И действительно, на территории Обь-Томского междуречья находится уникальное подземное море пресной воды. В 1973 году здесь построили первую очередь водозабора, и областной центр стал пользоваться чистой артезианской водой…

К мнению экологов и ученых прислушались. В итоге специалисты предложили другую площадку под будущий Нефтехим – в районе села Кузовлево… Но пока шел весь этот сыр-бор, Нелюбино словно замерло в своем развитии. И только в 1975 году, наконец, началось движение к лучшему.

Перед нашим совхозом руководством области ставились гигантские задачи. Прежде всего по увеличению производства картофеля. Мы должны были производить ежегодно не менее 10 тысяч тонн картофеля с площади в 1000 гектаров.

Подсчитал, что для выполнения той производственной программы, которую нам нарисовали, у нас должно быть не менее 500 человек постоянных рабочих. В совхозе, когда я его принял, насчитывалось всего 177 человек. Механизаторов должно быть примерно 150 человек. Было около 30 в обоих отделениях, и половина лишена прав по пьяни. Их на трассу нельзя было выпускать, но если по полям внутренним, глаза закрывали. А куда деваться?

Чтобы план выполнить, надо семенами себя обеспечить. Навел ревизию в совхозных хранилищах – хоть плачь! Сплошная гниль. Срочно бросили клич по селу, подрядили детей, пенсионеров на переборку. Я обратился за помощью в детскую колонию, что в Дзержинке, поселке под Томском, – выделили нам 10-15 воспитанников. Перебирали-перебирали, гниль выбросили – осталась сущая ерунда. Подсчитали – не больше 1000-1200 тонн. Четверть от необходимого!

Начал собирать семенной картофель по всей области, как та бабка муку по сусекам. Немного мне выделили на сортоучастке в Ключах, еще чуть-чуть – в ОПХ имени Сидоренко, где-то еще – по 200, по 300 тонн. Набрали 2 000 тонн – половину!

В облсельхозуправлении говорят, мол, мы за твоим совхозом облпотребсоюз закрепим, а он у населения картофель на семена соберет. Хорошо, конечно, но это когда люди свои погреба откроют, в апреле-мае, и без гарантии, что хватит… В итоге посадку картофеля мы закончили только 26 июня. Уже первая партия, из ранее посаженных, взошла, прополка вовсю шла, а мы еще с оставшимися семенами возились… Засеяли в итоге 777 гектаров, три семерки, как сейчас помню.

Через год, конечно, я уже многое поменял. Надо отдать должное Жульеву – слово сдержал, помогал и средствами, и техникой, и материалами. Построили одно картофелехранилище, затем другое. Общежитие деревянное для студентов, которые осенью на уборку картошки за нашим совхозом были закреплены. Каждую осень мы по пять-шесть тысяч студентов принимали.

Такова система была. Без привлечения студентов, учащихся профтехучилищ, силами только работников совхоза справиться с теми объемами картофеля, который мы выращивали, было невозможно. Весь сентябрь шел этот непрерывный конвейер: утром череда автобусов из Томска, вечером – в Томск. Иной раз и начало октября захватывали, в ненастные годы. Работали студенты бесплатно, но не сказать, чтобы мы, селяне, радовались этой "дармовой" рабочей силе. Затраты на организацию картофельного конвейера были огромные: армию студентов надо было ведь привезти, отвезти, накормить, обеспечить инвентарем, орудиями труда. Производительность неважнецкая – кто ж забесплатно будет жилы рвать? Лучше всех, помню, работали студенты из ТИСИ – Томского инженерно-строительного института. Их курировал профессор ТИСИ Леонид Семенович Ляхович, он умел как-то мягко, но четко организовать дело. Политехники неплохо себя показывали. Томский госуниверситет присылал, в основном, гуманитариев – будущих юристов, филологов, журналистов. Девчат много, а они больше на парней поглядывали, чем на картофельные грядки… Сколько семейных студенческих пар потом образовывалось по итогам этих уборочных кампаний!

…Много сил и нервов, особенно в первоначальный период, я потратил на строительство. Опыта никакого! Что делать? Николай Степанович Жульев, видя мою растерянность, сказал: "Не дрейфь, я всю жизнь строил без проектно-сметной документации! Деньги есть – справимся!".

И справлялись ведь как-то. Надо было совхозную контору со столовой построить, Жульев мне говорит: "В Лучаново хорошая контора построена, съезди, посмотри". Поехали. Шагами обмерили, на листочке бумаги план нарисовали, потом колья вбили и начали строить. Так же с гаражом: за образец взяли аналогичное сооружение в Вершинино. Мы его даже немного расширили – под мастерскую. Я сам ходил по селу и определял: вот тут это будем строить, тут – то. Такой вот генплан.

Через год я догадался-таки профессионального архитектора позвать – Веру Ивановну Листову из томского райисполкома. Она посмотрела, что мы понастроили, сказала: "Ну, маленько ты тут наколбасил, агроном, надо было сразу меня позвать, но, в целом, ничего – построено добротно".

…Постепенно мы обустроили и Нелюбино, и Кудринку. Создали неплохую производственную базу. Обзавелись новой техникой – спасибо Жульеву! Начали активно строить жилье.

Квартирный вопрос был первостепенной важности, ведь только под жилье можно было решить острейшую кадровую проблему. В Нелюбино тогда только с учителями в школе не было дефицита: жены офицеров базировавшейся в селе воинской части закрывали все вакансии. А на производство чем переманишь хороших механизаторов, специалистов?

Была идея – воспользоваться возможностями военного городка, имевшего свою котельную, водопровод, канализацию, построить рядом пятиэтажку для совхоза.

Конечно, я понимал, что пятиэтажные дома – это не совсем то, что нужно строить в деревне. Но, с другой стороны, две военные пятиэтажки уже стояли здесь. Я прикинул: в такую вполне можно поселить молодых специалистов, а также стариков, которые по возрасту уже не могли управляться с домашним хозяйством в своих частных домах. Нам нужен был прорыв в жилищном строительстве, поскольку дефицит в кадрах для совхоза составлял порядка 300 вакансий. Даже если хозспособом ежегодно строить по 15 двухквартирников – этим проблему не решить, она затянулась бы на годы.

Все эти резоны я изложил в служебной записке, которую с одобрения Николая Степановича Жульева направил в обком и облисполком. Через несколько дней мне сообщили, что по моей записке состоится совещание у секретаря обкома КПСС Анатолия Емельяновича Высоцкого. Там был директор Томского домостроительного комбината Евгений Александрович Калугин, главный инженер Томского управления строительства Борис Алексеевич Мальцев, кто-то еще. Строители, узнав, что все коммуникации там есть, сказали, мол, строить дом готовы, были бы средства. Вроде бы и средства имелись. В общем, идею одобрили.

Я, окрыленный, поехал к Жульеву в совхоз "Томич". Приезжаю, вижу – Николай Степанович ходит по кабинету мрачный, недовольный.

– Празднуешь, поди? – спрашивает меня.

– А что случилось? Вопрос вроде был решен положительно…, – недоумеваю я.

– Решен, да не совсем! – говорит Жульев и поясняет: ему только что позвонил Лигачев. Егор Кузьмич крайне недоволен решением совещания у Высоцкого, он против того, чтобы в каждой деревне строить пятиэтажные дома.

– Короче, он сказал, что вот в Рыбалово строится пятиэтажный дом, это всего в пяти километрах от Нелюбино, пусть полдома отдадут для совхоза "Родина", – сообщил Жульев.

Я понял – из моей идеи ничего не вышло. Рыбалово – это другой совхоз, хозяйство Алексея Павловича Масалыкина, руководителя авторитетного и авторитарного, кавалера ордена Ленина, любимца Лигачева. У него эти нелюбинские полдома на его территории как кость в горле будут торчать. Рано или поздно выдавит всех "чужаков". Так оно, в общем-то, и произошло. Дом построили, я туда определил для жительства часть специалистов, приехавших из других регионов. Начался естественный круговорот – кто-то уехал, кто-то перешел на работу в Рыбалово… Так нам эти полдома почти никакой пользы и не принесли.

Года через три эта история получила свое продолжение. Однажды мне сообщили: в вашем совхозе намерен побывать в ходе рабочей поездки по району Егор Кузьмич Лигачев. В Нелюбино приехал первый секретарь Томского райкома Анатолий Пантелеевич Габрусенко обсудить программу визита. Габрусенко я уважал, он умел выделять главное, решать вопросы по-крупному. Деловая хватка, цепкий ум.

Решил с ним посоветоваться, стоит ли вновь поднимать перед Лигачевым тему со строительством пятиэтажного дома. Анатолий Пантелеевич задумался и говорит:

– Вряд ли Егор Кузьмич помнит эту историю. У него таких за эти годы было тысячи в самых разных комбинациях. Да и ситуация в твоем совхозе совершенно иная, чем тогда. Теперь видно, что совхоз окреп, развивается. Давай так поступим: маршрут выстроим такой, чтобы у него настроение поднялось, тогда и твоя пятиэтажка, возможно, пойдет "в масть".

Приехал Егор Кузьмич. Мы его повезли сначала на животноводческий комплекс в Кудринку, потом показали поля, что-то еще. Вижу: Лигачев в хорошем расположении духа, улыбается. Хвалит: молодец, мол, не ошиблись в тебе, назначая директором в столь молодом возрасте. Задал традиционный в таких случаях вопрос:

– Может, чем помочь?

А мы к этому моменту находились аккурат напротив двух пятиэтажек военных. Так подгадали. И я ему все наглядно показал: здесь можно выстроить еще одну пятиэтажку, она заменит 50 двухквартирников, а это возможность за короткий срок решить жилищную проблему сразу для 200-300 работников совхоза, с учетом членов их семей.

– Хорошая идея, – сказал Лигачев. – Будем строить!

И построили. Правда, к моменту новоселья я уже не работал директором совхоза "Родина", но это и не важно. Главное, дело было сделано – нелюбинцы получили, наконец, благоустроенное жилье.